Обмен разумов

Роберт Шекли пожалуй единственный писатель фантаст, которого я полюбил всей душой и читал перечитывал вдоль и поперёк. Отдельное спасибо всё же надо сказать переводчикам. Роберт Шекли - мастер короткого рассказа. Он как раз жил и начинал работать в те времена (1950-60-ее), когда открытия науки давали уверенность, что покорение космических пространств в самое ближайшее время вполне себе может произойти. Ещё чуть-чуть и человек будет путешествовать по вселенной и общаться с внеземными цивилизациями. Почва для мыслителей и писателей фантастов - лучше не придумаешь. Спутник и первый человек ещё не побывали в космосе, но там уже вовсю жили писатели фантасты и увлекали за собой в бескрайние дали человечество. Одним из первопроходцев и был Роберт Шекли.



За весёлый нрав и бесконечное разнообразие идей Роберт Шекли сразу же стал любим читателями всего мира. Его произведения полюбили и в России, на Украине.


Вот список моих любимых произведений Шекли:
-  Варианты выбора
- Запретная зона
- Мятеж шлюбки
- Наконец-то одни
- Специалист
-  Проблема туземцев
- Прогулка
- Демоны
- Запах мысли
- Заяц
- Кое-что за даром
- Планета по смете
- Похмелье
- Премия за риск
- Человекоминимум
- Я и мои шпики
- Обмен разумов

Если тебе, дорогой друг, так повезло, что ты ещё не читал Роберта Шекли, то вот тебе отрывки из романа "Обмен разумов". Да, да - всё те же, знакомые тебе простые человеческие отношения на фоне холодного космоса и сюрреалистических декораций.

...Шагали они и катились по дикому и буйному дождевому лесу, на каждом шагу ожидая опасности. Но ни одна тварь на них не набросилась, и в конце концов они вышли на лесную поляну.

Там они увидели посреди поляны грубо сколоченную хижину и сидящего перед ней на корточках человека.

– Вот Отшельник, – сказало яйцо ганзера. – Он совсем чокнутый.

У землян не было времени переварить эту информацию. Отшельник встал и воскликнул:

– А ну стоп, постой, остановись! Откройтесь моему разумению!

– Я – Марвин Флинн, – сказал Марвин, – а это мой друг Отис Дагобер. Мы хотим покинуть планету.

Казалось, Отшельник не расслышал; он гладил длинную бороду и задумчиво созерцал кроны деревьев. Низким унылым голосом он произнес:

Пришел тот час, когда навеет скорбь

Крик стаи журавлей, летящей вдаль.

Сова-беглянка минет стороной

Печальный мой приют, лишенный благ, —

Что дарит небо, отнимают люди!

Мерцают звезды, молча глядя в окна.

О бегстве королей вещает шумом лес.

– Он говорит, – перевело яйцо ганзера, – что предчувствовал, что вы придете именно этой дорогой.

– Он что, с приветом? – спросил Отис. – Он так разговаривает...

Отшельник сказал:

Теперь прочти мне вслух! Не потерплю,

Чтоб ложь змеей вползла

В мой разум, мне измену предвещая!

– Он не желает, чтоб вы шептались, – перевело яйцо ганзера. – Шепот наводит его на подозрения.

– Это-то я и без тебя мог сообразить, – сказал Флинн.

– Ну и сиди голодный, – оскорбилось яйцо ганзера. – Я просто старалось быть полезным.

Отшельник сделал несколько шагов вперед, остановился и сказал:

– Что тебе здесь, аруун?

Марвин покосился на яйцо ганзера, но оно упорно молчало. Тогда, угадав смысл слов, Марвин ответил:

– Сэр, мы хотим покинуть планету и пришли к вам за помощью.

Отшельник покачал головой и молвил:

Речь варвара! Паршивая овца

И та пристойней блеет!

– На что он намекает? – спросил Марвин.

– Ты такой умный, догадайся сам, – ответило яйцо ганзера.

– Извини, если я тебя чем обидел, – сказал Марвин.

– Ничего, ничего.

– Право же, я раскаиваюсь. Буду очень обязан, если ты нам переведешь.

– Ладно, – сказало яйцо ганзера по-прежнему хмуро. – Он говорит, что не понимает тебя.

– Не понимает? Но я ведь достаточно ясно выражаюсь.

– Не для него, – сказало яйцо ганзера. – Чтобы до него дошло, надо изложить все стихами.

– Я? Никогда в жизни! – воскликнул Марвин с инстинктивной дрожью отвращения, которое испытывают все разумные земляне мужского пола при мысли о стихах. – Я просто не умею! Отис, может быть, ты...

– Нет уж! – в панике отозвался Отис.

Молчание сгущается. Теперь

Пусть муж честной уста свои разверзнет.

Мне оборот событий не по нраву.

– Он начинает злиться, – прокомментировало яйцо ганзера. – Попробуй, попытка не пытка.

– Может, ты ответишь вместо нас, – предложил Отис.

– Я вам не шестерка, – возмутилось яйцо ганзера. – Хотите говорить – говорите сами за себя.

– Единственное, что я помню еще со школьной скамьи, – это «Рубаи» Омара Хайяма, – признался Марвин.

– Ну и валяй, – подбодрило его яйцо ганзера.

Марвин подумал-подумал, нервно дернулся и произнес:

Откуда мы грядем? Куда свой путь вершим?

На расу раса ополчилась без причин...

Пришли мы получить совет, поддержку, помощь.

Не обращай надежды нашей в дым.

– Размер ломается, – шепнуло яйцо ганзера. – Но для первой попытки недурно.

Отис захихикал, и Марвин стукнул его хвостом.

Отшельник отвечал:

Изложено отменно, чужестранец!

Сверх ожидания, найдешь ты помощь:

Мужчины, невзирая на обличье,

Всегда в беде друг друга выручают.

Уже с меньшей запинкой Марвин произнес:

Везде зеленый рай, куда ни кинешь взгляд.

Заря роскошна, сумрачен закат.

Найдет ли бедный пилигрим спасенье

Там, где у сильного бессильный виноват?

Отшельник сказал:

Зело способен; в тощие года

Худому языку навлечь недолго

Беду на голову злосчастного владельца.

Марвин сказал:

Коль ты мне друг, оставь словесную игру.

И прочь отправь тотчас, иначе я умру.

Мне дела нет, что скажут пустомели, —

Бери меня и мной хоть затыкай дыру.

Отшельник сказал:

За мною, господа! Расправьте плечи!

Мужайтесь!

И пусть надежны будут стремена!

И так, мирно беседуя речитативом, они прошествовали к хижине Отшельника, где увидели прикрытый куском коры запрещенный разумопередатчик древней и диковинной конструкции. Тут Марвин понял, что даже в самом крайнем безумии есть система. Ибо Отшельник не пробыл на этой планете и года, а уже сколотил изрядное состояние, занимаясь контрабандной переброской беглецов на самые захудалые из рынков Галактики.

Неэтично, но, как выразился Отшельник:

Пусть вам приспособленье не по нраву —

Зачем хулой уста вы осквернили?

Свет истины не меркнет, если даже

Лучи его на вас не пролились.

Мозгами пораскиньте: сколь разумно

Пренебрегать дурным вином в пустыне,

Где губы запекаются от жажды?

Зачем же избавителей своих

Вы судите сурово? Грех великий —

Неблагодарность: кто укусит руку,

Которая разжала смерти хватку?

Прошло не так уж много времени. Найти работу для Отиса Дагобера оказалось совсем нетрудно. Несмотря на все его уверения в противном, в молодом человеке обнаружилась слабая, но многообещающая садистская струнка. Поэтому Отшельник переселил его разум в тело ассистента зубного врача на Проденде-9.

Яйцо ганзера пожелало Марвину всяческих благ и укатилось домой, в лес.

– А теперь, – сказал Отшельник, – займемся тобой. Мне кажется, что если твою психологию проанализировать с предельной объективностью, то в тебе явственно прослеживается тенденция к жертвенности.

– Во мне? – поразился Марвин.

– Да, в тебе, – ответил Отшельник.

– К жертвенности?

– Именно к жертвенности.

– Не уверен, – заявил Марвин. На этой формулировке он остановился из вежливости; в действительности же он был вполне уверен, что Отшельник заблуждается.

– Зато я уверен, – сказал Отшельник. – И без ложной скромности могу сообщить, что опыт подыскания работ у меня побольше твоего.

– Да, наверное. Вы, я вижу, перестали говорить стихами.

– Конечно, – сказал Отшельник. – С какой стати мне продолжать?

– Потому что раньше вы говорили только стихами, – ответил Марвин.

– Но это же совсем другое дело, – сказал Отшельник. – Тогда я был на открытом воздухе. Приходилось защищаться. Теперь я у себя дома и, следовательно, в полной безопасности.

– Неужели на открытом воздухе стихи действительно защищают?

– А как по-твоему? Я на этой планете второй год живу, и второй год на меня охотятся две кровожадные расы, которые убили бы меня на месте, если б только поймали. А я, как видишь, цел и невредим.

– Что ж, это очень хорошо. Но я не совсем понимаю, какое отношение имеет ваша речь к вашей личной безопасности.

– Черт меня побери, если я сам это понимаю, – сказал Отшельник. – Вообще-то я считаю себя рационалистом, но вынужден признать, хоть и с неохотой, что стихи действуют безотказно. Они помогают; что еще можно добавить?

– А вам не приходило в голову произвести опыт? – спросил Марвин. – Я имею в виду, не пробовали вы разговаривать на открытом воздухе прозой? Возможно, что стихи вовсе не обязательны.

– Возможно, – ответил Отшельник. – А если бы ты попробовал прогуляться по океанскому дну, то, возможно, оказалось бы, что и воздух вовсе не обязателен.

– Это не совсем одно и то же, – возразил Марвин.

– Это абсолютно одно и то же, – сказал Отшельник. – Но мы говорили о тебе и твоей склонности приносить себя в жертву. Повторяю, эта склонность открывает перед тобой путь к чрезвычайно увлекательной работе.

– Не интересуюсь, – уперся Марвин. – А еще что у вас есть?

– Больше ничего! – отрезал Отшельник.

По странному стечению обстоятельств в этот миг снаружи, из кустов, донесся невероятный треск и грохот, и Марвин заключил, что за ним гонятся либо мельдяне, либо ганзеры, либо те и другие.

– Работу я принимаю, – сказал Марвин. – Однако вы ошибаетесь.

За Марвином осталось последнее слово, но зато за Отшельником осталось последнее дело. Ибо, наладив свое оборудование и отрегулировав приборы, он замкнул выключатель и отправил Марвина навстречу новой карьере, на планету Цельсий-5.

.....

– А вы давно знаете Кэти? – спросил он.

– Ни разу не имел удовольствия встретиться, – ответил Вальдец.

– Значит, впервые увидели ее со мной в ресторане?

– К сожалению, даже там я ее не видел, ибо, пока вы с ней беседовали, я в мужском туалете выгонял из почки камень. Возможно, я заметил ее краешком глаза, когда она распрощалась с вами и вышла, но скорее всего то был лишь доплеровский эффект, созданный красным турникетом.

– Следовательно, вы вообще ничего не знаете о Кэти?

– Только то немногое, что слышал от вас, а это, по совести, практически ничего.

– Так как же вы собираетесь отвести меня туда, где она будет? – возмутился Марвин.

– А очень просто, – ответил Вальдец. – Если бы вы хоть на секунду задумались, вам бы сразу все стало ясно.

Марвин задумался на целых несколько секунд, но орешек оказался ему не по зубам.

– Будем рассуждать логически, – сказал Вальдец. – Какая передо мной задача? НАЙТИ КЭТИ. Что мне известно о Кэти? Ничего.

– Не очень-то вы меня обнадеживаете.

– Но это лишь половина задачи. Допустим, мне ничего не известно о Кэти, но что мне известно об отыскании?

– Что?.. – спросил Марвин.

– Представьте, об отыскании мне известно решительно все, – торжествующе объявил Вальдец, размахивая изящными терракотовыми руками. – Ибо я специалист по теории поисков!

– По чему? – переспросил Марвин.

– По теории поисков, – повторил Вальдец уже не так торжествующе.

– Понятно, – сказал Марвин, ничуть не потрясенный. – Что же, замечательно. Я уверен, что теория великолепна. Но если вы ничего не знаете о Кэти, не представляю, чем вам поможет даже самая распрекрасная теория.

Вальдец вздохнул (отнюдь не демонстративно) и провел красновато-коричневой ладонью по усам.

– Дружище, если бы вам было известно о Кэти все – ее привычки, друзья, желания, антипатии, надежды, страхи, мечты, планы и тому подобное, – как, по-вашему, удалось бы вам ее найти?

– Наверняка удалось бы, – ответил Марвин.

– Несмотря на то что вы ничего не знаете о теории поисков?

– Да.

– Что ж, – сказал Вальдец, – а теперь рассмотрим обратный случай. О теории поисков я знаю решительно все. Следовательно, мне нет нужды знать что-либо о Кэти.

Они безостановочно шагали вверх по склону горы, а склон становился все круче. Выл и хлестал в лицо колючий ветер, на тропинке под ногами появились лоскутья инея.

Вальдец углубился в тонкости теории поисков, привел следующие характерные случаи: Гектор ищет Лизандра, Адам поджидает Еву, Галахад отправляется на поиски чаши Святого Грааля, Фред Доббс разведывает сокровища Сьерра-Мадре, Эдвин Арлингтон Робинсон выявляет диалектальные особенности типично американской milieu, Гордон Слай разыскивает Наяду Маккарти, энтропия преследует энергию, бог присматривает за человеком, а янг исследует имм.

– Из этих примеров, – говорил Вальдец, – мы строим общую концепцию поисков и ее основные следствия.

Марвин был слишком подавлен, чтобы ответить. Ему вдруг пришло в голову, что в этой ледяной безводной пустыне и погибнуть недолго.

– Как ни смешно, – продолжал Вальдец, – теория поисков навязывает нам немедленный вывод: ничто не теряется в истинном (или идеальном) смысле этого слова. Судите сами. Для того чтобы вещь потерялась, должно существовать какое-то место, в котором она потерялась. Однако найти такое место невозможно, поскольку простое множество не подразумевает качественного различия. Или, выражаясь терминами поисков, одно место похоже на любое другое. Поэтому мы заменяем понятие «потеря» понятием «неопределенное местонахождение», которое, само собой, поддается математическому анализу.

– Но ведь если Кэти по-настоящему не потерялась, – сказал Марвин, – значит, ее нельзя по-настоящему найти.

– Суждение само по себе справедливое, – ответил Вальдец. – Но это, конечно, всего-навсего ИДЕАЛЬНОЕ суждение, в данном случае оно недействительно. Для практических целей теорию поисков надо модифицировать. Больше того, надо коренным образом изменить главную посылку и вернуться к первоначальной концепции Потерянного и Найденного.

– Звучит страшно путано.

– Ну, это все довольно просто, лишь бы осилить теорию, – успокоил Марвина Вальдец. – А теперь, чтобы гарантировать успех, нам надо выбрать оптимальный принцип поиска. Самоочевидно, что, если оба будете активно искать, вероятность того, что вы найдете друг друга, резко уменьшится. Представьте себе, что двое ловят друг друга по бесконечным многолюдным анфиладам универсального магазина, и сравните такой метод с усовершенствованной стратегией, когда один ищет, а другой стоит на месте и спокойно ждет, пока его найдут. Математически это формулируется чрезвычайно сложно, вам придется поверить мне на слово. С наибольшей вероятностью вы разыщете девушку или она разыщет вас, если кто-то один будет разыскивать, а другой – позволит себя разыскать. Народная мудрость так и гласит.

– Так что же будем делать?

– Я ведь вам твержу! – вскричал Вальдец. – Один должен искать, другой – ждать. Поскольку мы не в состоянии держать поступки Кэти под контролем, придется исходить из того, что она, следуя своему инстинкту, разыскивает вас. Поэтому вы должны подавить свои инстинкты и ждать, тем самым позволив ей вас найти.

– Ждать? Только и всего? – переспросил Марвин.

– Вот именно.

– И вы серьезно думаете, что она меня найдет?

– Ручаюсь жизнью.

– Что ж... Ладно. Но куда же мы в таком случае направляемся?

– В то место, где вы будете ждать. На языке специалистов – в пункт обнаружения.

У Марвина был оторопелый вид, поэтому Вальдец объяснил подробнее:

– Математическое ожидание того, что она вас найдет, для всех мест одинаково. Поэтому пункт обнаружения мы можем выбирать произвольно.

– И какой же вы выбрали пункт обнаружения? – спросил Марвин.

– Поскольку это роли не играет, – ответил Вальдец, – я выбрал село Монтана Верде де лос трес Пикос в провинции Аделанте страны Ламбробии.

– Это, кажется, ваша родина? – спросил Марвин.

– Вообще-то да, – сказал Вальдец, несколько удивленный и сконфуженный. – Потому-то, верно, мне о нем сразу подумалось.

– Но ведь до Ламбробии, по-моему, очень далеко?

– Порядочно, – признался Вальдец. – Но мы время зря не потеряем: я обучу вас логике, а также народным песням моей страны.

– Это нечестно.

– Дружище, – сказал ему на это Вальдец, – когда вы принимаете чью-то помощь, довольствуйтесь тем, что вам дают, а не тем, что вы хотели бы взять. У меня, как и у всех, возможности ограниченные, но с вашей стороны попрекать меня их ограниченностью – черная неблагодарность.

Пришлось Марвину это снести: он понимал, что вряд ли найдет обратную дорогу без посторонней помощи. И они зашагали дальше по горам, распевая народные песни.